|
Как истинный последователь дзэн-буддизма, Масутацу Ояма постоянно увязывает закалку духа и тела. Давая советы, скажем, как осваивать тамеши-вари - разбивание различных твердых предметов (досок, кирпичей, глыб льда и пр.), Ояма в своих книгах подчеркивает необходимость глубокого осознания этого процесса, значение духовной концентрации при тамеши-вари. “Отец-основатель” склонен “сопрягать” киокушин и многие другие тренировочные методы и приемы каратэ с теми или иными заповедями дзэн-буддизма.
Не стану здесь давать этому оценку. Мы, практики каратэ, видим в системе подготовки спортсменов, разработанной Оямой, столько полезного, что вполне можем позволить себе при ведении тренировок не знакомить учеников с религиозной “подоплекой” того или иного приема. Ведь наши молодые каратисты (в отличие от японских последователей Оямы) о буддистских концепциях, как правило, не имеют и пунктирного представления.
Но поскольку религиозно-философские воззрения Масутацу Оямы носят чаще всего не умозрительный, а практический характер, со многими их основными положениями есть смысл знакомить и наших “послушников каратэ”, что я и делаю на занятиях в максимально доступной форме.
Так, воспитывая у своих учеников целеустремленность, призывая их ради совершенствования кара-тистского мастерства идти на определенное самоограничение, я всегда привожу примеры из биографии Оямы, рассказываю, как он, поставив себе целью стать истинным Мастером каратэ, подчинил этому всю свою жизнь - с младых ногтей до зрелых лет, и цитирую отца-основателя киокушин:
“Человек, выбравший два или три пути, даже если и были у него шансы достичь успеха в любом из них, снижает свои возможности в каждом и теряет к ним интерес. Такие люди становятся многосторонне развитыми, но не достигают глубины. Важно выбрать один путь”.
В высказываниях Оямы, в эпизодах из его жизни, которые приводит Мастер в своих книгах, всегда можно найти опору для воспитания у молодого каратиста таких качеств, как смелость, твердостьдуха - не упирая на религиозное толкование Оямой тех или иных своих поступков. И призывы создателя киокушин к своим воспитанникам, ко всем вообще адептам каратэ быть предельно учтивыми с окружающими людьми вовсе не обязательно мотивировать заповедями дзэн-буддизма: того же требуют и общечеловеческие нравственные принципы. Потому мои ученики близко к сердцу принимают слова Оямы: “Истинный последователь боевого искусства не чувствует необходимости в демонстрации своих способностей перед другими и считает запугивание подлым... Я давно следую лозунгу: боевое искусство начинается и заканчивается учтивостью, уважением к людям. И вырабатывается эта учтивость в каратисте, начиная с первого его занятия, под руководством инструктора, который всегда вежлив с каждым новичком”.
Ну и конечно, мы, последователи Масутацу Оямы, уже с первой тренировки начинали внушать своим ученикам, что владеть приемами каратэ – значит обладать мощным оружием. И пускать его в ход без серьезного основания - все равно, что разряжать пистолет без законного на то повода. Основатель киокушин постоянно говорил и писал в своих книгах, что применять вне тренировок и состязаний боевые приемы каратэ безнравственно, если эти действия не направлены на защиту от преступных посягательств.
Уважающий себя и любящий свой вид единоборства каратист, учит Ояма, никогда не использует силу и умение повергнуть соперника в ситуации, не угрожающей жизни и здоровью его самого или окружающих, но и никогда не уклонится от того, чтобы остановить экстремиста, обуздать агрессивного хулигана, урезонить нарушителя общественного спокойствия!
Хотя основатель киокушин разработал целую философию каратэ, сформулировал десятки нравственных постулатов, которыми должен руководствоваться каратист, говорить о какой-то специфической этике киокушин-каратэ нет основания. Современные (и будущие!) последователи Масутацу Оямы должны следовать этическим принципам цивилизованного общества - чтить старших, быть уважительным, сдерживать эмоции, дорожить честью и достоинством, защищать слабого и т.д.
Но если, скажем, наставники гимнастов и пловцов могут позволить себе об этом напоминать изредка, то наставник каратиста обязан внушать своим воспитанникам необходимость неукоснительного следования этическим постулатам: дающий оружие да помнит, что оно стреляет!
Однако в семье, как говорится, не без урода - я мог бы привести примеры использования каратистами своего боевого умения отнюдь не с благородными целями. Существуют даже законспирированные секции, в которых “повышают квалификацию” рэкетиры и налетчики. Надо ли распространяться о безнравственности такого использования высокого искусства каратэ? Не морализировать должно по этому поводу - решительно применять закон.
Да, многие подростки приходят в секции каратэ прежде всего потому, что хотят овладеть суммой приемов, дающих возможность постоять за себя и близких. Это вполне понятное и естественное намерение. Но не место на татами людям со склонностью к насилию, получающим удовольствие от нанесения сопернику повреждений, от причинения ему боли. Агрессивность и жестокость каратэ категорически не приемлет!
|
