Торговля считалась наименее уважаемым занятием, но и она пережила в XV в. существенный
подъем. В Сеуле в 1412 г. построили торговые ряды площадью 2 тыс. кв. м. Среди
находившихся там сиджон (торговых заведений) шесть самых крупных обслуживали ванский
двор, аристократию и пользовались монопольными правами на продажу ряда товаров. Вскоре
подобные сиджон появились в других городах. Каждое из них объединяло группу лавок и
соответствующую мастерскую, также имело определенное самоуправление и напоминало
купеческую гильдию. Большое количество "сидячих" торговцев в городах и бродячих
торговцев, разносивших на своих плечах или переправлявщих по рекам на лодках мелкие
ходовые товары, обеспечивали розничную торговлю. Им запрещался доступ только в
пограничные провинции. Власти контролировали бродячих торговцев через выдачу
подорожных и сбор налога. Из их среды вырастали богатые "частные купцы", конкурировавшие
с сиджон. Расширение торговых связей породило местные рынки, которые первоначально
имелись только в Сеуле, Кэсоне [2] и Пхеньяне [3], а к концу XV в. появились в ряде уездов
южных провинций. Средствами обмена по-прежнему являлись зерно и холст. В XV в. вновь
была сделана неудачная попытка внедрить металлические монеты; ввели также бумажные
деньги, не нашедшие применения.
Длительная напряженность во взаимоотношениях с Китаем завершилась в 1401 г., когда
минский император утвердил Тхэджона "чосонским ваном". С этого времени отношения с
Китаем приняли традиционный характер формального вассалитета, который не затрагивал
прерогатив властей Кореи во внутренней и внешней политике и сводился к некоторым
внешним проявлениям "старшинства" минского императора (обращение к нему за
инвеститурой, принятие китайского календаря, наряду с которым употреблялся корейский,
отправка ежегодно нескольких посольств в Пекин с дарами и данью, извещение императора о
важнейших событиях в стране и т.д.).
Направляемые Кореей и ответные из Китая посольства обычно сопровождались торговыми
караванами. Многодневные торги устраивались возле специально построенных в Сеуле и
Пекине подворий. В Китай отправляли лошадей, крупный рогатый скот, женьшень, меха и
шкуры, фарфор и керамику, изделия с перламутровой инкрустацией, ткани, циновки, другую
продукцию корейских мастеров. В Корею ввозили высшие сорта шелковых и других тканей,
парадную одежду, лекарства, дорогие украшения, музыкальные инструменты, письменные
принадлежности, книги и пр.
С конца XIV в. велась решительная борьба с японскими пиратами. В 1389 г. был нанесен удар
по островам Цусима - главной их базе. Было потоплено около 300 их судов, но покончить с
ними тогда не удалось. В 1419 г. на Цусиму была направлена еще более мощная экспедиция,
нанесшая им окончательное поражение. Для торговли с японцами в Корее открыли три южных
порта: Пусан, Нэипхо и Ёмпхо. Японским купцам разрешалось временно селиться в открытых
портах, но многие незаконно оставались на постоянное жительство. Их бесцеремонное
поведение вынудило выслать часть из них и привело во второй половине XV в. к ограничению
доступа японцев в Корею. Из Японии поступали медь, олово и другие металлы, сера, оружие,
пряности и сахар, лекарства, красители и т.д. Вывозились из Кореи зерно, хлопчатобумажные и
прочие ткани, фарфор, изделия из перламутра, женьшень, меха, буддийские книги.
В отношениях Кореи с племенами чжурчжэней, обитавшими вдоль рек Амноккан и Туманган,
мирные периоды сменялись периодами напряженности, разорительных набегов племен на
окраинные корейские земли. В 40-х годах XV в. Корея основала на крайнем северо-востоке
шесть крепостей. К середине XV в. в состав Кореи вошли почти все земли к югу от Тумангана.
Примерно в это же время в верхнем и среднем течении Амноккана были созданы четыре новых
корейских округа. Но удержать их тогда не хватило сил.
Изложенные выше крупные разноплановые меры первых правителей династии Ли позволили
Корее выйти из кризисной ситуации, экономически и политически окрепнуть. Однако
некоторые из принятых мер содержали внутренние противоречия, что со временем должно
было сказаться.
Очень скоро выявились слабости Закона о кваджон 1391 г. Рост служилого сословия, легальные
возможности сделать наследственными ранговые наделы привели к тому, что отведенный на
эти цели земельный фонд был быстро исчерпан. Уже в 1394 г. пришлось сократить размеры
выдаваемых наделов; в 1417 г. было решено перевести 1/3 ранговых наделов и дарственных
земель в южные провинции, чтобы несколько уменьшить трудности с земельным фондом
столичной провинции. Постепенно ослаб контроль за соблюдением Закона о кваджон. К
середине XV в. государство практически лишилось возможности по прежним правилам
наделять землей продолжавший увеличиваться бюрократический аппарат.
В 1466 г. систему служебного землевладения изменили: вместо ранговых ввели должностные
наделы (чикчон). Их главное отличие в том, что с выходом в отставку чиновник должен был
вернуть землю казне. В очередной раз и еще более основательно сократили размеры наделов. В
1470 г. пересмотрели порядок поступления ренты-налога с наделов: крестьян теперь обязывали
сдавать причитающееся с них казне, а та выдавала средства владельцам.
Замена кваджон на чикчон не устранила трудностей. В 1475 г. властям пришлось даже пойти на
крайнюю меру: отобрать часть пожалованных владений, на которые не оказалось
соответствующих документов, но это не спасло положения. Ничего не дали также изменения в
порядке сбора налогов: у владельцев осталось немало лазеек для дополнительных поборов с
крестьян. Все очевиднее становилось, что система служебного землевладения изживала себя, и
не случайно с 80-х годов XV в. неоднократно выдвигались предложения упразднить чикчон.
Как уже отмечалось, законодательство конца XIV в. лишь ограничило частную феодальную
земельную собственность, сохранив возможности ее легального роста. Господствующий класс
со временем вернулся к осужденным прежде методам (присвоение должностных наделов,
захват ведомственных земель и чужих владений). Дополнительные условия создала отмена в
1424 г. запрета на куплю-продажу земли. Все это способствовало концентрации земли в руках
правящей верхушки. Крупнейшим собственником вновь стал царствующий дом. В конце XIV и
XV в. "заслуженные сановники" из ближайшего окружения вана получили обширные
жалованные земли. Менее знатным гражданским и военным чиновникам выдавали "особо
дарованные земли", другие подобные награды. Буддистская церковь во второй половине XV в.
снова обрела покровительство высших властей: увеличилось количество монастырей и
монахов, отпал запрет на пожертвование им земель. Средние и низшие слои господствующего
класса особенно болезненно ощутили упадок служебного землевладения; сравнительно
немногим удавалось удержать имевшиеся у них наделы.
Со второй половины XV в. постепенно увеличивались налоги, подати, трудовая повинность,
разнообразные "подношения государю" и незаконные поборы местных чиновников. Это
стимулировало новый расцвет ростовщичества, в котором ведущую роль играло само
государство. Созданные повсюду казенные ссудные конторы, а также многие ведомства,
имевшие свои склады продовольствия, выдавали под проценты "возвратное зерно".
Задолженность населения принимала массовые размеры, особенно в неурожайные годы, и
становилась нескончаемой кабалой. Неуклонно расширялось также частное ростовщичество: в
нем участвовали царствующий дом (дворцовое ведомство имело свыше 500 ссудных контор),
крупные землевладельцы, монастыри, богатые торговцы. В конце XV в. безуспешно пытались
запретить наращивание процентов по ссуде выше суммы основного долга.
Активизировалось обезземеливание крестьян. Во второй половине XV в. все большее их число
либо лишалось наделов, либо (что случалось чаще) оставалось на них в положении
арендаторов-испольщиков. Не выдержав притеснений и поборов чиновников, свободные
крестьяне отдавались под "покровительство" местных "влиятельных домов" и фактически
переходили на положение ноби. Нередко их силой принуждали к этому. К концу XV в.
числилось свыше 350 тыс. казенных ноби - почти втрое больше, чем в начале века. Примерно
так же росло количество частных ноби, приобретение которых не ограничивалось. Их
положение было несколько легче, чем у казенных ноби, поэтому последние тоже стремились
попасть под "покровительство" "влиятельных домов", и прежде всего ванской семьи.
Негативные явления в сфере землевладения и социальных отношений отразились на экономике
страны, главным образом на сельском хозяйстве. Постепенно сокращались пахотные площади.
Недостаток средств и безответственность местных властей породили расстройство
оросительной системы. Не помогли даже создание в 1459 г. специального ведомства, в задачу
которого входили сооружение и ремонт оросительных сооружений, и карательные меры против
нерадивых уездных начальников.